Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он в самом деле не мог вполне понять подобных чрезмерно бурных чувств. Неважно, был то упомянутый стариком Цюем «страстно влюблённый предок» или же раненный солдат, рыдавший так, что и лицо его стало свирепым, ему действительно было крайне трудно сопереживать такой привязанности, заключённой в их действиях и поступках.
Некогда он уже встречал одного военного, около шестидесяти-семидесяти лет назад.
То была сплошная пустыня в землях крайнего севера, следуя законам природы, он отправился принести немного дождей. Когда он прибыл на место, сразу увидел, что внизу бушует яростный ветер, песчаная буря застилает всё небо, а на земле — бесчисленные останки. Сожжённые боевые колесницы, изорванные в клочья боевые знамёна и сгнившие расколотые доспехи расстилались на десять ли.
Тот воин тогда в полном одиночестве сидел на краю боевой колесницы, согнув одну ногу и наступая на перевёрнутое колесо, подпирая голову и глядя на порванное знамя около себя.
Сюэ Сянь лишь взглянул на него раз и тут же понял, что это блуждающий дух человека, умершего уже более полугода назад. Другие давным-давно отправились в путь, и только он беспокоился о чём-то неизвестном и медлил, не уходя. Сюэ Сянь от природы был ленив и на самом-то деле не сердечен, сначала он остался к нему безразличен, устроил дождь и собрался уходить, но в итоге тот бесприютный дух окликнул его.
Бесприютный дух умершего, вероятно, блуждал уже давно, разум его был несколько замутнён, и, не заботясь тем, кто Сюэ Сянь таков, он просто сразу утянул его в утомительный разговор, рассыпая слова, как бобы. Совсем как тот раненый воин, он говорил путано и сбивчиво, понять было довольно трудно.
Занимаясь чем-либо, Сюэ Сянь всегда исходил из настроения. В тот день он как раз посмотрел на целую равнину останков, восприняв зрелище немного остро, а потому его терпеливость к этому бесприютному духу была чуточку выше и он мирился с чушью, что тот рассказывал долгое время. Обобщая, всё касалось лишь двух вещей: во-первых — «Если бы мы выиграли эту битву, было бы хорошо»; во-вторых — «Не решаюсь отправиться в путь».
— Смерти совсем не страшишься, отчего же боишься пуститься в путь? — задал вопрос Сюэ Сянь.
Бесприютный дух снова бессвязно объяснял долгое время, и только после этого Сюэ Сянь с трудом понял: он боялся, что, отправившись в путь, должен будет перейти в следующее перерождение, однако жена его останется в этой жизни, он боялся, что если уйдёт, ему больше не представится случая увидеть её.
— Отказываясь отбыть, ты всё равно не сможешь её увидеть, — сказал Сюэ Сянь. — Ты привязан к этому месту, не можешь уйти.
Бесприютный дух умершего взглянул на него горестно и обиженно и снова проговорил очень долго, сопровождая речь жестами: если бы в будущем существовании он мог сохранить память, чтобы отыскать её, было бы хорошо, стало бы не так нестерпимо. Если бы такова была судьба, лучше всего было бы встретиться в раннем детстве, смотреть, как она понемногу подрастает, с девочки превращается во взрослую девушку, а после взять её в жёны. И не нужно такого «и в жизни, и в смерти», как пьесах, была бы самая обычная простая семейная жизнь — и хватит, лучше всего… если бы к тому же не было больше войны…
Сюэ Сянь смотрел на целое поле костей, слушал его печальные многословные речи и, вопреки ожиданиям, не был утомлён ими.
Прежде чем уйти, он мимоходом бросил бесприютному духу длинную верёвку.
— К чему давать мне верёвку? Я уже мёртв, мне незачем вешаться, а? — отупело сказал бесприютный дух.
Сюэ Сянь ответил раздражённо:
— Обмотай раз вокруг левого запястья, сделай знак. Разве ты не собирался искать кого-то в следующей жизни? Хотя и нельзя ничего сделать, чтобы ты сохранил в памяти все эти мелочи, знак в конце концов заметен, вполне возможно, если будешь стремиться достаточно сильно, действительно сумеешь её найти.
Бесприютный дух блуждал более полугода единственно из-за этой крохотной сердечной заботы, теперь же она разрешилась, и он, конечно, не стал больше задерживаться. Когда Сюэ Сянь отбывал, он тоже отправился в собственный путь.
Сейчас, увидев раненого солдата, Сюэ Сянь вновь вспомнил о том бесприютном духе умершего. Минуло шестьдесят-семьдесят лет, а он по-прежнему не особенно мог понять тех чувств, никогда не забывавшихся и после смерти.
Вот только, вспоминая все эти осколки былого, он неосознанно скользнул взглядом к Сюаньминю.
— Что такое? — шедший на полшага впереди, Сюаньминь боковым зрением заметил, как Сюэ Сянь остановился, и спросил прохладно.
Сюэ Сянь опомнился и только тогда обнаружил, что взгляд его падает на плечи и спину Сюаньминя. Охнув, он отвёл глаза:
— Ничего, вспомнил прохожего, только и всего.
— Прохожего? — Сюаньминь взглянул на другой конец речной плотины и вернулся взором к Сюэ Сяню.
Однако взгляд Сюэ Сяня уже опустился на дорогу впереди:
— Идём, скоро покинем… Там кто-то есть!
Они уже миновали указательный камень при въезде в деревню и только что сняли заклинание, скрывающее от глаз. Когда повернут на этом повороте, смогут покинуть путь через горы. В итоге едва Сюэ Сянь произнёс половину фразы, как ухватил взглядом как раз остановившийся неподалёку на горной дороге длинный отряд — белый как снег.
— Какое семейство провожает в последний путь столь грандиозно? — Сюэ Сянь только прошептал это и тут же заметил, что край лошадиной повозки, стиснутой между шеренг, поднимается знамя, а на знамени написаны два иероглифа: «Тайчан».
Он и Сюаньминь оба остановились, и не успел он ясно рассмотреть наружность прибывших, как услышал чистый и свежий женский голос:
— Сойти с коней.
Вслед за этим сотня прибывших все как один спустилась с лошадей и поклонилась им, засвидетельствовав высочайшее уважение.
Сюэ Сянь молчал. И что за спектакль разыгрался сейчас?
Глава 72: Прохожий (3)
В приказе Тайчан с давних пор было установлено опускаться на колени лишь перед Небом и Землёй, поэтому даже при встрече с гоши высочайшее почтение выражали вовсе не коленопреклонением, а поклоном.
Однако когда более сотни человек, носивших просторные белые одежды с широкими рукавами и свирепые звериные маски в простом старинном стиле, молча и слаженно предельно низко поклонились, картина всё равно представляла собой величественное зрелище. Только в этом величественном зрелище проступало ощущение
